Вообще многое меня удивляет и дает повод задуматься.

Но когда я поднимаю голову и вижу, что он смотрит на меня, все мои мысли рассеиваются, остается только одна боль, ведь я так скучаю по нему. И я хочу, чтобы он только не отворачивался, встретившись со мной взглядом.

Вот каков мой жалкий удел. Впрочем, я сама сделала свой выбор.

Касл сидит на своем обычном месте, уперев локти в стол и положив подбородок на сложенные вместе руки. Он нахмурен, губы вытянуты в трубочку, взгляд сосредоточен на лежащих перед ним бумагах.

Прошло пять минут, но он пока не произнес ни единого слова.

Наконец он поднимает на нас взгляд. Смотрит на Кенджи, который сидит прямо перед ним, между мной и Адамом.

— Что ты думаешь? — спрашивает он. — Наступление или оборона?

— Партизанская война, — не колеблясь, отвечает Кенджи. — Другого нам не остается.

Глубокий вдох. Потом:

— Я тоже думал об этом.

— Нам нужно будет разделиться, — продолжает Кенджи. — Ты сам будешь разбивать нас на группы или это сделать мне?

— Я составлю списки предварительных групп. Потом ты их просмотришь, и, если посчитаешь нужным что-то поменять, мы это обсудим дополнительно.

Кенджи согласно кивает.

— Отлично. Что с оружием?

— Я займусь этим вопросом, — говорит Адам. — Я проверю, чтобы все было почищено, заряжено и готово к бою. Я хорошо знаком с вооружением.

Я даже не знала этого.

— Хорошо. Отлично. Одна группа отправится на базу и попытается отыскать там Уинстона и Брендана, все остальные рассредоточатся на контролируемой территории. У нас будет очень простая миссия: спасти как можно больше гражданских. Уничтожить ровно столько солдат, сколько будет необходимо. Мы сражаемся не с рядовыми, а с их вожаками — этого нельзя забывать ни на секунду. Кенджи, я хочу, чтобы ты следил за продвижением групп на контролируемой территории. Тебе это будет под силу?

Кенджи кивает.

— Я сам поведу свою группу на базу, — говорит Касл. — А ты и мистер Кент сумеете проникнуть в Сектор 45. Я хочу, чтобы вы оставались вместе с мисс Феррарс, вы трое прекрасно работаете в одной группе, и мы могли бы использовать вашу общую силу по максимуму. А теперь, — добавляет он, раскладывая перед собой бумаги, — я буду изучать эти планы и черте…

В этот момент кто-то начинает громко стучаться в стеклянное окошко двери кабинета.

Это моложавый мужчина, которого я раньше никогда не видела. У него ясные светло-карие глаза, а волосы подстрижены так коротко, что я даже не могу определить их цвет. Лоб его напряжен, взгляд насторожен.

Он что-то кричит, причем очень громко, это видно по выражению его лица, но голос его приглушен, и только сейчас до меня доходит, что эта дверь, судя по всему, звуконепроницаемая, хотя и не слишком.

Кенджи вскакивает со своего места и рывком открывает дверь.

— Сэр! — Мужчина совершенно выдохся. Наверное, он всю дорогу бежал сюда. — Прошу вас…

— Сэмюель! — Касл уже снова находится возле своего стола. Он хватает парня за плечи, стараясь заглянуть ему в глаза. — Что там? Что… случилось?

— Сэр… — снова пытается произнести что-то вразумительное посланник и одновременно отдышаться. — У нас возникло… затруднительное положение.

— Говори внятно — сейчас не время что-то скрывать, раз уж у вас там что-то произошло…

— Это не связано с тем, что происходит там, наверху, сэр, просто… — Он на секунду бросает на меня взгляд. — Наш… гость… он… он больше не сотрудничает с нами… он… доставляет охранникам массу неприятностей…

— Каких еще неприятностей? — Касл прищурился, и его глаза стали похожи на две щелочки.

— Ему удалось повредить дверь, — негромко произносит Сэмюель. — Стальную дверь, сэр, и он угрожает охранникам. Они очень волнуются…

— Джульетта!

Только не это.

— Нам требуется ваша помощь, — говорит Касл, не глядя на меня. — Я понимаю, что вам этого не хочется, но вы единственная, кого он выслушает, а нам сейчас нельзя ни на что отвлекаться. Только не теперь. — Голос его, такой напряженный, такой взволнованный, что кажется, еще чуть-чуть — и он его сорвет. — Пожалуйста, сделайте все возможное, чтобы сдержать его, а когда поймете, что положение стало безопасным, мы впустим к нему одну из наших девушек. Попробуем успокоить его, но так, чтобы она при этом сама не оказалась в опасности.

Мои глаза устремляются на Адама почти случайно. Похоже, его тоже не слишком радует подобная перспектива.

— Джульетта, — Касл крепко стискивает зубы, — прошу вас, идите.

Я киваю и поворачиваюсь к двери.

— Всем подготовиться. — Слышу я голос Касла уже на выходе из кабинета, но голос его звучит слишком мягко для тех слов, которые он произносит потом: — Если только нас не обманули, завтра Верховный главнокомандующий будет убивать без разбора всех гражданских, а мы не можем знать наверняка, что Уорнер нас дезинформировал. Выступаем на рассвете.

Глава 54

Охранники впускают меня в комнату Уорнера без слов.

Я быстро оглядываю помещение, которое теперь стало частично меблированным. Сердце у меня бьется громко и очень уж быстро, кулаки сжаты, кровь шумит-шумит-шумит в ушах. Что-то не так. Что-то тут случилось. Но вчера вечером, когда я уходила отсюда, с Уорнером было все в полном порядке. Я не могу даже представить себе, что могло так сильно повлиять на него и свести его с ума, но мне все равно страшно.

Кто-то принес ему сюда стул. Теперь понятно, как он мог повредить стальную дверь, да так, что там появилась вмятина. Нельзя было приносить ему стул, ни в коем случае.

Уорнер сидит на нем, спиной ко мне. С того места, где я сейчас стою, видна только его голова.

— Ты вернулась, — произносит он.

— Конечно, я вернулась, — отвечаю я, приближаясь к нему буквально на несколько сантиметров. — Что случилось? Что-то случилось?

Он смеется. Проводит пятерней по волосам. Смотрит в потолок.

— Что же произошло? — Я серьезно озабочена его состоянием. — Ты… что-то случилось с тобой? Ты в порядке?

— Мне надо убираться отсюда, — говорит он. — Я должен уйти. Я не могу здесь больше оставаться.

— Уорнер…

— Ты знаешь, что он мне сказал? Он не передавал тебе наш разговор?

Тишина.

— Он только сегодня утром был здесь. Пришел сюда и заявил, что хочет поговорить со мной. — Уорнер снова смеется, на этот раз очень, очень громко. Качает головой. — Он сказал мне, что я могу измениться. И еще, что я могу стать другим, любовь моя. Он сказал, будто верит, что я смогу стать другим, если только сам захочу этого.

Вот что сказал ему Касл.

Уорнер встает, но не поворачивается, и я вижу, что он без рубашки. Ему сейчас даже все равно, что я вижу его шрамы на спине и татуировку «ЗАЖГИ». Волосы у него растрепаны, падают на лицо, штаны застегнуты на молнию, но пуговица все равно осталась расстегнута. Таким неряшливым и неухоженным я его еще не видела. Он прижимает ладони к каменной стене, вытягивает руки. Его туловище изгибается, как лук. Он нагнул голову вниз, как будто приготовился к молитве. Все его тело напряжено, я отчетливо вижу выпуклые бугры мускулов. Одежда сложена в стопку на полу, матрас лежит посреди комнаты, а стул, на котором он только что сидел, стоит возле стены. Он смотрит в никуда, и мне ясно только одно: он начинает сходить с ума.

— Ты можешь в это поверить? — спрашивает он все еще не глядя на меня. — Ты можешь поверить в то, что вот я проснусь в один прекрасный день и пойму, что стал другим? Я пою радостные песни, раздаю деньги беднякам и умоляю мир простить меня за то, что я успел натворить? Ты считаешь, такое возможно? Ты думаешь, что я могу измениться?

Наконец он поворачивается ко мне. Его глаза смеются, его глаза похожи на изумруды, сияющие в свете заходящего солнца, а губы кривятся в усмешке, которую он тщетно пытается подавить.

— Как ты думаешь, я могу стать другим?

Он делает несколько шагов в мою сторону, и я не знаю почему, но это сильно влияет на мое дыхание. И еще я никак не могу найти нужные слова, чтобы ответить ему.